Из журнала "София"

Из журнала "София"

О БОЛЕЗНЯХ ИСЦЕЛЕННЫХ И НЕИСЦЕЛЕННЫХ

История с Преподобным Сергием Радонежским случилась в те времена, когда я работала спецкорром «Комсомольской правды», а в соседнем отделе работал молодой журналист Юрий, ставший впоследствии отцом пятерых детей. Но тогда у него родилась дочка Анечка, вскоре после рождения приговоренная врачами к смерти. Девочку поместили в «Кремлевку», зарубежные собкорры присылали лекарства, но все это лишь продлевало агонию.
У журналистов свои способы борьбы. И Юрий с просьбой о помощи рассылал по редакциям разных стран фотографии семимесячной Анечки, на которые было больно смотреть. Тело младенца представляло собой кровоточащий кусок мясо без кожи. Кости были желеобразными. Не тело, а жидкое яйцо без скорлупы. Медсестры даже боялись взять девочку на руки, и перепеленать Анечку могла только глубоко верующая жена Юрия. Вот и расходились по всему миру фотографии, с которых смотрели с мольбой огромные страдающие глаза ребенка.
- Зря вы себя мучаете, - убеждали Юрия врачи. – Болезнь неизлечима. Но Юрий, как радист погибающего судна, отчаянно посылал в пространство сигналы «SOS»: «Спасите Анечку! Откликнетесь, кто может помочь!» Откликнулась женщина-профессор из Америки, специалист мировой величины. Она прилетела в Москву всего на пару часов специально для осмотра Анечки. Осмотрела и тут же улетела обратно, сказав на прощание ошеломленному отцу:
- Готовьте жену – девочка этой ночью умрет. Простите нас, но медицина бессильна, и спасти ее может лишь чудо Божие.
Сообщить жене этот смертный приговор Юрий не смог и в ужасе бежал в Троице-Сергиеву лавру. Как и многие из нас, он был тогда неверующим. Молиться Юрий не умел, но стоял весь день у раки Преподобного Сергия и плакал, плакал и плакал. Домой он вернулся уже за полночь, когда жена уже спала. А на рассвете, стараясь не разбудить мужа, жена уехала в больницу перепеленать Анечку. О дальнейшем рассказывала она сама:
- Подошла я к дочке и испугалась – Анечка какая-то необычная. Я скорее к врачу: «Доктор, посмотрите Анечку. С ней что-то происходит». Врач наклонился к Анечке и вдруг как побежит в ординаторскую! Я обомлела. А из ординаторской уже бегут, что есть мочи, врачи и медсестры и топочут, как стадо слонов. Окружили Анечку и стоят молча. А я гляжу и глазам своим не верю – у Анечки появилась кожа, а кости были уже твердыми.
Так, по молитвам Преподобного Сергия Радонежского свершилось чудо исцеления. Юрий после этого крестился и ушел из редакции. А я лишь только после крещения поехала в Троице-Сергиеву лавру, умоляя о помощи Преподобного Сергия Радонежского.

- Креститься, - услышала я перед крещением слова митрополита Антония (Блума), - это все равно, что войти в клетку с тиграми. Услышала и не поверила. А после крещения обнаружилось – «тигры» жили в моей семье. Стоило зажечь лампадку и начать кропить дом святой водой, как на меня восставали: «Что за мракобесие? Прекрати!» Сын веровал только в компьютеры и медитировал по системе йоги. Папа доверчиво «лечился» у Кашпировского. А мама обидчиво заявляла, что верует в Бога больше всех нас, но тут же срывала с себя крест.
Разлад в семье я переживала так болезненно, что уже в слезах умоляла Преподобного Сергия помочь обращению моих родных. Молебнов у его святых мощей я отслужила немало и, памятуя о чуде с Анечкой, ожидала – Преподобный поможет и мне.
Теперь я знаю, что ожидание чуда «по требованию» идет от горделивого желания повелевать Небесами. Но знаю и другое – молитва дарует такое утешение, и скорби вроде бы все те же, а в душе тишина и мир. Но на молебнах Преподобному Сергию почему-то сжималось сердце, и было чувство – надвигается гроза, и вот-вот грянет гром.
Гром действительно грянул. И через какое же мученичество приходили потом к Богу мои родные! Сын пришел в Церковь, уже тяжело заболев. А потом умирал от рака крови мой папа, сказав перед смертью: «Дочка, купи нам с мамой дом возле Оптиной. Я хочу приехать туда навсегда». Не успел приехать – умер.
Слава Богу, что мама успела переехать в Оптину еще в начале болезни и ходила здесь в церковь причащаться. А потом она слегла на долгие годы, утратив речь и, казалось, разум. Знакомые иеромонахи причащали маму на дому. А перед смертью пришел незнакомый священник и отказался ее причащать:
- Она же не понимает уже ничего. Вдруг отторгнет Причастие?
Мама не вставала уже несколько лет, а из разбухших от водянки ног сочилась кровь. Но тут она умоляюще сложила руки для причастия и из последних сил встала на свои шаткие кровоточивые ноги.
- Вы сидите, сидите! – испугался священник и, причастив маму, сказал. – Да, такого благоговения я давно не видел.
Может, это и есть награда за нестерпимую, долгую мамину боль? Уже после смерти моих очень стареньких родителей один знакомый спросил:
- А ты согласилась бы снова вымаливать веру для родных, если бы знала, какое мученичество впереди?
- Да, - ответила я, не колеблясь.
И все же крест оказался таким тяжелым, что я изнемогала под его тяжестью. От страданий родных разрывалось сердце, и я выматывалась уже чисто физически, поспешая из больницы в больницу. Раньше моим тылом были родители. А теперь наступила та пора одиночества, когда семь фронтов – ни одного тыла, и нет права на передых.
Однажды уже в отчаянной надежде на помощь я поехала из больницы к Преподобному Сергию Радонежскому. И вдруг расплакалась на молебне:
Ты велик, авва Сергий, - жаловалась я святому, - но я усталая одинокая женщина. Я одна, одна и некому помочь!
После этого случая ездить к Преподобному я уже избегала.

УЧЕНИКИ

Зашли однажды ко мне почаевничать протоиерей с дьяконом. За чаем разговор зашел о «младостарчестве», и протоиерей с возмущением рассказал, как у них в епархии один такой «младостарец» благословил уйти в монастырь мать, бросившую на мужа малютку-дочь. С «младостарчества» разговор перешел на другие недочеты священства, и протоиерей вдруг обратился ко мне:
- А вы что молчите?
- Простите, батюшка, - ответила я честно, - но мне знакомы лишь отцы такой высокой духовной жизни, что я готова целовать их след на земле.
- Да вы романтик! – развеселился протоиерей. – А ну, приотверзите нам двери рая и расскажите об ангелах в наших рядах.
Я назвала имя своего духовника и имена тех, у кого окормлялась по благословению батюшки в последние двенадцать лет.
- Как же вы правы, - воскликнул протоиерей, - есть, есть на земле подвижники! Но как, простите, вы вышли на них?
А никак не выходила и не сумела бы выйти, ибо пришла в Церковь в состоянии такой дремучести, что подвижника от не подвижника не могла бы отличить. От одиночества я напрашивалась в духовные чада к любому первому встречному батюшке, но все отцы отказали мне. И тогда я стала действовать как та рябая невеста-перестарок, что не заглядывается уже на видных женихов, но ищет себе в пару для жизни хоть захудалого простеца. Самыми большими «простецами» оказались старцы, которых я в ту пору не отличала от старичков. Понравились мне старцы прежде всего своей «многогрешностью». И если батюшки сильно ругали меня за грехи, то старец говорил:
- Да, опять мы с вами упали в лужу.
Приятно все-таки оказаться в одной луже со старцем. И я бегала от одного старца к другому, радуясь, что привечают. Однажды эту беготню присек архимандрит Иоанн (Крестьянкин), сказав:
- У двух врачей лечиться – залечат. Надо обращаться к своему духовному отцу.
- Я бы рада, батюшка, но у нас с сыном нет духовного отца.
- Как это нет? У вас есть духовных отец – старец Адриан.
Мы с сыном тут же к старцу:
- Батюшка, архимандрит Иоанн говорит, что вы наш духовных отец.
- Да-да, вы мои чада. А вы разве не знали?
Только годы спустя понимается, какая это великая милость Божия, что Господь, видя мое неразумие, не дал мне выбирать самой духовного отца, но выбрал его Сам. А потом уже батюшка выбирал за меня, назначая, к кому обращаться в таком-то монастыре и в Москве. Тайна этого выбора была сокрыта от меня до поры. Но вела я недавно занятие в воскресной школе, и мне задали вопрос:
- Есть ли подвижники в наши дни?
- Есть, - ответила я, начав рассказывать биографии тех, кого знала лично.
И вдруг похолодела, вспомнив, как возроптала когда-то у мощей преподобного Сергия Радонежского: почему он не помогает мне? А помощь шла и какая! Все мои старцы и духовники были учениками преподобного Сергия – пострижениками его Лавры или воспитанниками его семинарии. Архимандрит Кирилл (Павлов), во многом определивший для меня выбор пути, - это духовник Троице-Сергиевой лавры. Архимандрит Адриан (Кирсанов) тридцать лет подвизался в лавре Преподобного. Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) тоже постриженик Преподобного Сергия и начинал свой монашеский путь в Троице-Сергиевой лавре. В покаянии я перебирала в памяти другие имена и дивилась открытию: саамы трудные годы я прожила под опекой Сергиевых учеников. О, авва Сергий, велика твоя милость, что не оставил меня в скорбях!
Еще при жизни Преподобному Сергию Радонежскому дано было откровение о будущем. В сиянии света среди ночи он увидел множество птиц. И некий голос сказал: «Так же, как виденные тобою стаи птиц, будут многочисленны твои ученики, и после тебя они не оскудеют, если только захотят последовать твоим стопам».
Есть на земле и иные ученики Преподобного Сергия, меченные особой метой. Не верьте своим глазам, когда увидите их в шитых золотом рясах и раздающими как бы от богатства щедрую материальную помощь сиротам и болящим. Это нищие аскеты, у которых нет и рубля. Вспоминается простое – мы отправляем батюшку в больницу. Накануне вечером его келейница бегала по домам, собирала рубли, ибо отправить батюшку на лечение не на что. Наутро начинается процедура проводов в больницу. Батюшка садится в машину, а мы стоим с пакетами наготове. Отдавать их батюшке нельзя – он тут же все раздаст. А келейница едва не плачет – с таким трудом собрала деньги на дорогу, но явились к батюшке спозаранку беженцы – и ни копейки теперь нет. Наконец, машина трогается, и мы бежим рядом с машиной, вбрасывая в нее пакеты. А вдогонку машине несется слезный женский вопль:
- Батюшка, муж умер! Четверо детей! Голодаем!
И из машины тут же летят пакеты к ногам страдалицы. Но и это учтено. При выезде из монастыря стоит на дорогу юный быстроногий бегун с пакетом, в котором приготовлено «НЗ»: деньги на поезд, отарная картошка, хлеб, огурцы. Бегун легко развивает скорость, нагоняя машину и вбрасывая в нее уже последний пакет.
Ученики Преподобного не могут иначе. Такой у них игумен авва Сергий, печальник всея Руси.