МОЛИТВЫ ПЕТЫ, А ТОЛКУ НЕТУ

История из жизни

ЧУДО В ПЕРЬЯХ

Позвонила мне знакомая по храму преподавательница английского языка и попросила купить лекарство: «Такая ангина, что в лежку лежу». Привезла я ей из аптеки все необходимое и, приготовив обед, предложила:
- Давай почитаем акафист великомученику Пантелеимону?
- Не хочу я молиться твоему Пантелеимону и даже слышать о нем не хочу! – залилась вдруг слезами болящая.
Взрыв отчаяния был невероятный, а стояло за ним вот что.
Как раз в эти дни в Москву привезли с Афона мощи святого великомученика Пантелеимона. И когда однокурсница «англичанки» исцелилась у мощей, преподавательница в восторге решила – с ней тоже произойдет чудо исцеления, а болезней там был букет.
В очереди к святым мощам тогда стояли, бывало, сутками. Но преподавательница дважды побывала у мощей, выстояв часов по двенадцать. Ожидание чуда было столь напряженным, что, несмотря на простуду, она встала в очередь третий раз. И тут ее подвела педагогическая привычка «сеять разумное, доброе, вечное». Привычка, надо сказать, была въедливой. Говорит, например, один браток другому братку:
- Децл, блин, это ва-аще!
- Деточка, - корректирует его речь преподавательница, - употребление арготизмов – это…
- Это, мамань, - перебивает ее деточка и крутит пальчиком у виска, - тихо шифером шурша, крыша едет не спеша.
То же самое в храме. Стоит кому-то начать перешептываться, как она на весь храм: «Положу хранение устам моим!» Да так громко, что батюшка вздрагивает в алтаре. Вот и теперь, увидев как тощие юные нахалы протиснулись между прутьями церковной ограды и устремились без очереди в храм, она тоже протиснулась в эту дырку исключительно с целью вразумить молодежь. И надо же было такому случиться, чтобы именно ее взял за шиворот милиционер и вытолкал обратно в дырку со словами:
- Старая бабка, а лезешь без очереди? Ничего святого у людей уже нет!
- Это я «старая»? Я «бабка»? – всхлипывала преподавательница, воспринявшая свой выход на пенсию как выход жизни в утиль.
Словом, ждала она чудо исцеления, а вместо этого - «чудо в перьях». Посочувствовала я скорбящей да и рассталась с нею на год. А через год до меня дошел слух, что наша «англичанка» уже не ходит в храм, но шагает с красным знаменем в колонне экстремалов. Слуху я не поверила, зная преподавательницу как яркую демократку. Но когда случилось навестить ее, то обнаружила – в прихожей стоял флаг, а в квартире стоял такой запах, что я, не выдержав, спросила:
- Чем это пахнет?
- Весь цивилизованный мир, - сказала она надменно, - исцеляется теперь уриной. Я лично пью мочу ежедневно и тебе советую для расшлаковки.
- Ну, да, - привела я ей тут слова знакомого батюшки, - пить мочу, а калом закусывать.
- А знает твой деревенский батюшка, - сказала она с чувством превосходства, - о мировых достижениях фекалотерапии?
Оказывается, в мировом сообществе, уже и закусывали из унитаза. Не буду приводить ее дальнейший монолог о «светлых» энергиях, простите, дерьма. Скажу лишь, что я позорно бежала с поля брани под победный клич педагога:
- Ты еще придешь ко мне поучиться!
Потом я действительно пришла к ней в больницу. После «лечения» уриной она попала в реанимацию в тяжелейшем состоянии, и ее с трудом вытащил с того света одаренный врач. Он же назначил ей эффективное лечение. А, главное, при больнице был храм, где она в слезах покаяния вернулась к Богу, исповедалась и причастилась. Началось исцеление души и тела. И мне было дано воистину поучиться великой заповеди Божией, что нельзя никого осуждать. Один Господь знает, что в душе человека. А душа ее до поры блуждала впотьмах. Проработала она «англичанкой», а оказалась прирожденной сестрой милосердия, оставшейся после выписки работать в больнице во славу Христа. Здесь высветлилось все, что раздражалось прежде: жар души, неутомимость и способность виснуть над каждой «деточкой», опекая ее в скорбях. Больные ее очень любят. И однажды мне даже показалось, что призвание сестры милосердия открылось в ней по молитвам святого великомученика и целителя Пантелеимона. Сказала об этом знакомой, а она вздохнула:
- Если бы так! Стыдно признаться, но до сих пор боюсь молиться великомученику Пантелеимону. Сколько же молебнов я ему тогда отслужила, а после этого камнем рухнула вниз. Нет, так разбиваться и падать страшно!
Переубеждала я знакомую, переубеждала, а совесть между тем обличала меня. Разве не было в моей жизни периода, когда я боялась молиться Преподобному Сергию Радонежскому? И разве редки те искушения, когда кто-то с горечью говорит: «Молитвы петы, а толку нету»? это часть православной жизни, и вот несколько рассказов о том.